Как и гендер сам по себе, православное понимание гендера охватывает спектр различных взглядов. Многие, обращающиеся к «проблеме гендера» или «роли женщины в церкви», полагаются на предположение, что любая теологическая интерпретация гендера неизбежно проходит вдоль цисгендерной бинарности. Проще говоря, индивиды с мужскими телами идентифицируются как «мужчины» и выражают маскулинность, индивиды с женскими телами идентифицируются как «женщины» и выражают фемининность. Однако, византийские гимны в память великих святых и праздников служат свидетельством тому, что существует аспект православной традиции, в котором проявление гендерной идентичности, а также атрибуты маскулинности и фемининности не обязательно коррелируют с телами конкретно мужского или женского пола. В этих гимнах гендер функционирует совместно с патриархальными строками как средство для того, чтобы сделать святость праведников понятной для живущей в определенное время православной общины. Литургически сконструированный через пение гимнов гендер, однако, функционирует за пределами бинарной категоризации по отношению к Богу. Одним словом, более всеобъемлющая и сложная концепция гендера уже присутствует во всеобще предписанном литургическом голосе церкви.
Например, содержание общих гимнов мученикам мужского и женского пола обнаруживают поразительные различия по бинарному гендерному делению. Эти гимны показывают, что святость мужчин и женщин выражается определенными атрибутами. Мученики мужского пола описываются традиционно маскулинным языком как смелые и победоносные активные воины, тогда как святые женского пола пассивно показаны как страдающие, чистые жертвы и невесты. Эти гендерные тропы служат для передачи святости мужчин и женщин через приравнивание их к установленным гендерным ожиданиям от святости. Однако, цисгендерная бинарность не поддерживается многими другими гимнами святым женского пола. Женщины обладают гендерной нестабильностью. Во многих гимнах женщины обязаны отложить свою «женственность», чтобы стать в большей степени святыми, но противоположное не применяется к мужчинам. Фемининность является чем-то, что можно надеть и снять для передачи святости в жизни святых женского пола, но устранение маскулинности при достижении святости характеризуется иначе. Святые мужского пола прославляются не за потерю маскулинности, что подразумевает фемининность, а скорее за преображение в то, что означает быть мужчиной во Христе. Для мужчин, любая фемининная характеристика более часто ассоциируется с грехом, ересью или опасным искушением. Однако добродетели, которые в противном случае могут казаться фемининным, такие как смирение, кротость, предоставление пищи и так далее, появляются в гимнах обрезанными от их женственности и преображенными в практически цельное, исключительно мужественное подражание личности Христа. В гимнах, описывающих святых, превращение фемининного в маскулинное – свято, а превращение маскулинного в фемининное – нет, только превращение маскулинного в божественно маскулинное – свято. Гимны в общем изображают гендер переходным, хотя и ограниченным патриархальными предпочтениями их исторического контекста.
Когда гимны описывают женщин как святых через традиционные фемининные роли и атрибуты, то эти роли и атрибуты часто реализуются неожиданным и необычным путем. Эти описания отображают святость женщин как находящуюся окончательно за пределами гендера или, опять же, как приобретающую маскулинные атрибуты. Например, Екатерина Александрийская описывается как «божья невеста», но на основании ее стойкости в мучениях и компетентности в риторике, она одновременно характеризуется «мужскими» терминами. Другая форма восхваления полагается на патриархальные взгляды на женщину и усиливает их для того, чтобы показать святость праведников. Например, святость Марии Египетской возникает исходя из предположения, что нет страшнее греха, чем неженатой женщине наслаждаться сексом. Такие взгляды подкрепляются сейчас (пусть даже подсознательно и непреднамеренно) из-за их присутствия в антиисторическом, авторитетном и субъектно-выстроенном контексте литургической молитвы. Несмотря на факт того, что в содержании гимнов гендерная святость оказывается четкой для мужчин и почти неизбежно переходной для женщин, в пении гимнов на Тело Христово мозаично нанесена бого-человеческая ориентация, включающая в себя множественные гендерные атрибуты. В своих песнопениях церковное тело принимает унифицированный и связанный с гендером голос в отношении к Богу. Это видно в диалогах гимнов в Минее поминающих большие праздники, и в гимнах, которые приписаны к пению определенным гендерным голосом независимо от пола певца (такие, как гимн Кассии).
Хотя гимны полагаются на традиционные гендерные категории, которые во многих отношениях проблематичны с точки зрения ценностей равенства и инклюзивности, традиция моления с использованием византийских гимнов отражает гендерную изменчивость. Идентичности, соединяющие женские, мужские, материнские, священнические и божественные/созданные границы, предписаны для молитвы независимо от воплощенной физической реальности участника. С единым голосом Церкви в молитве, участвующие в божественном гендерные идентичности формируются среди верующих путем, превосходящим бинарные и цисгендерные различия. Во многих случаях, для передачи святости содержание гимнов полагается на гендерные ожидания и типы, и в тоже время, приглашает поющих гимны перейти за пределы их собственной гендерной идентичности и специфического опыта в духовной практике и восхвалении.
Коротко говоря, выдающиеся православные христианские гимны используют гендер как религиозно созданное средство для понимания различно идентифицированных участников церкви как объединенного Тела и Невесты Христовой. Однако, одновременно гендер функционирует и как режим выражения святости, демонстрируя уподобление и участие во временно произведенных и понятных в социальном контексте гендерных типах. Проблематичным является то что, хотя интерпретация маскулинности и фемининности развивается с течением времени, слова гимнов обычно остаются неизменными без какой-либо улучшающей интерпретации в литургическом контексте. Более того, гимны задают вопрос о продолжении историко-теологического обсуждения: если гендер настолько изменчив в звучании гимнов, то почему в этой традиции так много другого, того что подкрепляет выражение гендера исключительно эссенциальзированной бинарностью? Хотя гендер заряжен ценностями о божественном подобии, на которые глубоко влияет социальное признание, молитвенный голос Православной Церкви наводит на мысль, что гендер можно представить и выразить в более разнообразных позициях, продолжая отражать и участвовать в божественном.
Смотри полный текст статьи со ссылками: http://www.journals.uchicago.edu/doi/abs/10.1086/693162
Публикации