Ник Хартман (Nic Hartmann)
Православная культура жива и здравствует и поныне. Мы видим ее в буханках хлеба, с любовью испеченных ливанской бабушкой на день рождения сына. В наших пасхальных корзинках, в забавно произнесенных на разных языках поздравлениях наших детей : “Христос Воскресе” и в нашей общине, которая у нас всех есть. Она видна в организации наших походов, наших миссионерских поездках и наших разговорах в Facebook с собратьями-прихожанами или православными мамами. Именно наши народные традиции, народная культура сохраняют так много из православной культуры.
Расположенное в Тусоне Юго-западное фольклорное объединение, региональная некоммерческая организация народного искусства, входящая в структуру Университета Аризоны, определяет народную культуру и фольклор как такую «неформальную, хорошо знакомую, общую сторону человеческого опыта, которую не освещают в официальных документах по культуре (но часто встречают в музеях и университетах). Изучение фольклора включает в себя язык, музыку, танцы, игры, мифы, обычаи, ремесла, архитектуру, приготовление пищи, шутки и юмор и почти все прочее из того, что люди говорят, изготавливают или делают самостоятельно, неофициально.» Народная культура может созидаться в группах по два человека, школах, церковных общинах, городах и регионах.
Именно изучение этой стороны жизни в конечном итоге привело меня более десяти лет назад и во время обучения в аспирантуре к тому, чтобы стать православным христианином.
Как фольклорист, я смог увидеть в общине много прекрасного. Изучив материальную культуру и религиозное искусство на своих курсах, я смог оценить сообщества православных мастеров, таких как те, кто занимается изготовлением богослужебных облачений, написанием икон или иллюстрированием детских книг о святых. Изучение эмпирической и сенсорной этнографии позволило мне оценить запах ладана, свет восковых свечей и эхо византийских песнопений как часть подлинно целостного религиозного опыта. Дискуссии о вовлечении малых групп и о творческой практике сформировали мое понимание православных представлений о выражении горя и скорби на похоронах, о том, как перстами выражать свою религиозную принадлежность (видимо, имеется в виду, то, как складывать пальцы –персты, когда православные крестятся – примеч. перев.) и о том, как люди собираются вместе за столом для кофе каждую неделю.
Будучи православными, мы обладаем очень богатой в культурном отношении верой, и такое богатство дополняет богословскую глубину двухтысячелетнего опыта соединения себя и других с жизнью во Христе.
Несмотря на глубину этой культуры, существуют неудовлетворенность и страх, которые не позволяют полностью понять наше собственное богатство. В последние несколько лет наблюдается растущая волна желания создать «Православную культуру», сосредоточиться на разработке культурных практик в православной среде в ответ на то, что считают постхристианским миром. Кроме того, существуют определенные культуры, которые используются в качестве моделей; часто обсуждаются творческие личности из Великобритании и России, причем последняя также интерпретируется как политический и социокультурный маяк, к которому американские православные должны стремиться в поисках руководства для жизни, подобной Христовой.
Эти интерпретации, однако, не являются чем-то новым в области фольклора; на самом деле, романтические националистические идеи, стоящие за ними, и культурный эссенциализм, который их поддерживает, являются реликтами ранних исследований в этой области на протяжении 19-го века. Это была эпоха, когда ученые устанавливали контроль над тем, чья история была аутентичной (и достойной рассказа), а также чьи истории будут исключены из-за их предполагаемой неаутентичности. Более того, культурная политика добра и чистоты означала, что существующие культурные практики часто насильственно заменялись чужими представлениями о добре и чистоте. В фундаментальной работе фольклориста Дэвида Уиснанта «Все, что является родным и прекрасным», в которой обсуждается культурная политика поселений и движения народных школ в Аппалачах, Уиснант подчеркивает то, как внешние силы, которые вводили англосаксонские и скандинавские концепции «хорошей» культурной практики, часто игнорировали шотландско-ирландское наследие местных жителей, иногда создавая эссенциалистские идеи того, что –как это дает в названии Уиснант– было родным и прекрасным.
Эти устаревшие и проблематичные концепции, которые сформировали так много из ранней культурной практики в течение 19 и 20 веков, привели к попыткам создать «Православную культуру» как альтернативу статус-кво. Одними из наиболее значительных попыток являются письменные тексты и подкастинг, причем часто цитируются взгляды таких людей, как Джозеф Кэмпбелл. Сочинения Кэмпбелла, в основном навеянные Юнгом, обычно отвергаются фольклористами не только потому, что психоаналитические исследования оказались недостаточными в их понимании человечества, но и потому, что они сосредоточены на поиске единого понимания того, как все работает. (Подробнее об этом читайте в работах фольклористов Джины Йоргенсен, Барре Толькена и Алана Дандеса, соответственно.) Это то, что для некоторых является родным и прекрасным, но это также и то, что является безответственным и что невозможно принять.
Рост мультифокальности в сочетании с постколониальными и критическими регионалистскими исследованиями лишь доказали, что работы Кэмпбелла недостаточны для объяснения этого слова. И все же он продолжает играть определенную роль, направляя работы тех в православном мире, кто хочет создать «новую культуру». Это особенно верно, учитывая использование работы Кэмпбелла такими фигурами, как Джордан Питерсон—автор, за работы которого с энтузиазмом ухватились многие православные из-за его критики современной культуры, его прошлого опыта исследования тоталитаризма и его харизматичной натуры.
Пытаясь создать новое православное культурное движение, мы участвуем в том, о чем говорил архиепископ Елпидофор в своем обличении «варианта Бенедикта» в интерпретации Рода Дреера: «некой формы христианского «хасидизма», который стремится к разделению на основе внешних форм». Мир в эпоху романтических националистов был аутентичным, но это игнорировали те, кто имел привилегию избирательно решать, что хорошо и чем стоит поделиться с другими. Он отделял себя от других, иногда с помощью расистской политики, иногда с помощью колониального эссенциализма в отношении «Других», как показали многие музеи антропологии.
Внутри нашей Церкви, если мы слишком усердно пытаемся создать новую «Православную культуру», мы умаляем достоинство, противопоставляя их себе, многих наших братьев и сестер и их повседневную жизнь. Если мы готовы сидеть и слушать их истории и в реальном времени, мы обнаруживаем, что они живут своей теологией, а не просто читают и говорят о ней.
Вместо того чтобы сокрушаться о том, чего нет, возможно, нам следует быть фольклористами в наших собственных приходах. Теми, кто выслушивает. Теми, кто делится опытом.Теми, кто зажигает свечи, чтобы красота повседневности сливалась с красотой нашей Церкви.
Ник Хартман – фольклорист, художник, создающий комиксы, и адъюнкт-профессор Университета Маунт-Мерси.
Публикации