Фил Дорролл (Phil Dorroll)
В том, что касается религии и политики, восточные православные христиане и мусульмане-сунниты испытывают одинаковые затруднения. Обе эти религии придерживаются особенно жесткой концепции священной традиции. Эта традиция отличается от самого откровения, но откровение можно должным образом истолковать только посредством этой традиции. Богословская мысль, детальные практики совместного поклонения и аскетические дисциплины индивидуального духовного устремления являются важнейшими элементами обеих религий — и, что особенно важно, все эти ключевые компоненты нужно понимать, используя то, как это написано их религиозными предками. Более того, так как обе общины в общемировом масштабе децентрализованы—ни в одной из этих конфессий нет единого человека, у которого верующие должны получать наставления по вопросам догматического характера, эта концепция традиции имеет принципиальное значение для сохранения целостности самой веры, особенно в наше беспокойное время.
Это означает, что обе религии имеют исторически богатую и последовательную традицию веры и практики, и обе передали огромные духовные богатства порой на ужасающе трудном пути к современности. Но у этой концепции традиции есть один существенный недостаток. Дело в том, что политический и социальный контекст, сложившийся до периода нового времени и в течение которого были написаны все тексты, посредством которых мы понимаем суть нашей веры, радикально отличался от нашего собственного. Это общая для всех верующих дилемма, но я считаю, что она имеет особенно важное значение для восточных православных христиан и мусульман-суннитов, учитывая, насколько глубоким и всеобъемлющим является наше представление о традиции. Когда дело касается политики, характер дилеммы предстает особенно четко: почти все важнешие тексты наших авторитетных и дающих истолкование веры традиций были написаны в контексте империи.
Подавляющее большинство богословов, комментаторов, ученых-юристов и духовных учителей, которые были авторами авторитетных текстов, составляющих восточную православную и суннитскую мусульманскую традицию, жили в мире, который предполагал политическое и социальное превосходство их соответствующей религиозной общины. Более того, считалось, что это превосходство определялось волей Бога. На протяжении многих веков текстуального развития этих двух священных традиций происходили огромные социальные изменения, и господство этих верований подвергалось порой серьезным угрозам (например, разорение Багдада в 1258 году или Константинополя в 1204 и 1453 годах). Но в конце концов Священная империя Бога всегда находила способы выжить, даже если ей приходилось передавать свою священную политическую харизму новой династии (такой, как русские или османы). Скажем прямо: из-за нашей концепции традиции мы постоянно читаем нашу религию через посредничество политических условий, которые больше не существуют. Мы приколачиваем тезисы нашей веры к дверям разрушенных имперских цитаделей.
Эта ситуация совершенно не похожа на западные общества, которые все еще находятся на вершине своего имперского пика. Действительно, как и почти в любом другом обществе на земле, восточные православные христиане и мусульмане-сунниты часто анализируют свою собственную идентичность с помощью западных концепций, которые стали глобальным интеллектуальным лингва франка (общепринятый язык –примеч. перев.). Западные писатели, начиная по крайней мере с XVIII века, обвиняли как восточно-православные, так и суннитские мусульманские имперские общества в отсталом, бессмысленном и застойном «восточном деспотизме». Согласно этой самонадеянной характеристике, восточное православное христианство и суннитский ислам однозначно предрасположены к тирании, потому что они по своей природе теократические. Восточное православие насмешливо описывают как «цезаропапизм», а суннитский ислам обвиняют в том, что он вообще не делает различий между религией и политикой. Рамки «восточного деспотизма» сохраняются вплоть до настоящего времени, поскольку Западная империя все еще совершенно убеждена в правильности своей власти. Как известно, Сэмюэл Хантингтон утверждал, что разделительная линия между демократией и тиранией-это та линия на европейском континенте, которая отделяет западных христиан от православных христиан и мусульман (1993, с.10).
Как ни парадоксально, и сами современные православные источники часто используют эти ошибочные идеи при обсуждении ислама, тем самым невольно увековечивая западные стереотипы, которые способствуют неверному пониманию обеих наших традиций. Например, Православная церковь в Америке предоставляет онлайн-версию пересмотренного издания популярного образовательного цикла «Православная вера». В разделе церковной истории упоминается ислам, и утверждается, что слово «ислам» означает «порабощение». Это глубоко ошибочное толкование приравнивает сам ислам к тирании. Но термин «ислам» никогда не относился к политической власти—он может иметь в виду только акт вхождения индивида в отношения с Богом. Его часто переводят как «повиновение», «покорность», но более буквально можно перевести как «пребывание в мире, в гармонии с Богом» ( переводится и как «предание себя воле Аллаха» — примеч. перев.), потому что оно происходит от арабского корня, при помощи которого образуются все термины, относящиеся к «миру». Значение слова «ислам» прямо противоположно подчинению земной власти. Точнее говоря, это означает повиновение единственному Тому, кто заслуживает безусловного поклонения — Богу.
Другими словами, как восточное православие, так и суннитский ислам содержат в себе одно и то же основное политико-богословское поучение: «Не надейтесь на князей, на сына человеческого, в котором нет спасения» (Псалтырь 145:3, Синодальный перевод). Вопреки западным стереотипам, ни восточное православие, ни суннитский ислам не представляют собой восточный теократический деспотизм. Действительное богословское содержание их текстовых традиций четко отличается от политических условий, в которых они были созданы. В сущности, если мы сумеем выявить решающее различие между теологией и империализмом в обеих текстологических традициях, у нас будет ключ к решению проблем наших современных политических теологий. Современный авторитаризм и тирания во имя восточного православия и суннитского ислама ужасающе реальны, но они вытекают из увековечивания политического этоса империи, а не из основополагающего богословского содержания наших традиций. Признание этого важнейшего различия в обеих наших религиях и нахождение в них общей цели и общего дела в поиске новых форм справедливости является верной формой служения самым основам наших священных традиций в современном мире.
Фил Дорролл является адъюнкт-профессором религии в Уоффорд-колледже в Спартанбурге, штат Южная Каролина.
Публикации