Томас Арентцен (Thomas Arentzen)
Мне кажется, что мы живем во времена Кассиани. Приближается Страстная неделя, а вместе с ней – пение стихиры о жене–грешнице, и вскоре после этого идет канон Великой субботы, написанный, по крайней мере, частично, той же поэтессой. И не только это: всего пару лет назад англичанин, исполнитель авторской песни Фрэнк Тернер, написал песню о Кассиани и несостоявшихся любовных отношениях с императором Феофилом. В телевизионном сериале «Викинги» мы видим ту же святую поэтессу в роли прекрасной византийской соблазнительницы, у которой тайная романтическая связь с Амиром Зиядатом Аллахом. Кассини стала частью поп-культуры двадцать первого века, объектом современных надежд и фантазий. И еще более свежее событие: несколько дней назад Cappella Romana выпустила целый диск гимнов Кассиани. Поистине – это времена Кассиани. Или, может, нам следует говорить не «Кассиани», а «Кассия» – так, как ее имя упоминается в истории? На самом деле, именно об этом я и хочу подумать в своей краткой статье, написанной в то время, когда на мировую сцену возвращается этот прекрасный композитор: как мы ее называем?
Фрэнк Тернер начинает свою песню, позволяя ей рассказать о себе: «Я слышала, что меня называют женой, впадшей во многие грехи …». Он использует многочисленные более или менее легендарные предания, которые касаются ее жизни, и в них есть любовь и есть любовь, не встречающая ответа. Кассия все еще была влюблена в Феофила после известного шоу невест, тоскуя по нему, несмотря на то, что стала монахиней, но, как сообщает Википедия и многие интернет-ресурсы, «Она не хотела позволить, чтобы прежняя страсть нарушила ее монашеский обет». Она решила не давать волю своим эротическим фантазиям и страстному желанию. Кассия—одна из сравнительно немногих святых – в основном, это женщины – которых открыто связывают с сексом и похотью. Недурно для монахини! Но есть что-то и на другой чаше весов. Какова природа этой страсти? Я думаю, что, по всей вероятности, она близка к комплексу Марии Магдалины.
Мария Магдалина была преданным последователем Христа. Как мы знаем, она первой увидела воскресшего Христа, первой принесла другим ученикам благую весть: Христос воскрес! (от Иоанна 20). Церковь называет ее «апостолом апостолов». Как канонические Евангелия, так и другие раннехристианские тексты свидетельствуют о том, что Мария обладала авторитетом в ранней Церкви, и могла быть заметной фигурой (напр., от Луки 8:1-3). Как отмечали многие ученые, лишь гораздо позже люди начали уделять внимание ее внешности и в конечном итоге признавать ее блудницей.
Образ не указанной по имени женщины, которой позволили помазать Христа, несмотря на ее репутацию грешницы (особ., от Луки 7:36-50), все более приобретал черты блудницы по мере того, как росла слава этой женщины. Постепенно история этой женщины начала сливаться с историей Марии Магдалины. Ее сексуальное влечение росло, и росла причина раскаяния. В конце концов в религиозном учении латинского христианства женщина-последовательница, имеющая авторитет, предстает перед нами как законченная блудница. По сравнению с мужчинами-апостолами, в ней каким-то образом явно проступала нагота. Этот комплекс доходит и до нашего времени в рассказах немецкой певицы Сандры или новеллистов Никоса Казандзакиса и Дэна Брауна и в различных других попытках выдать Марию замуж за Иисуса. То, что я называю комплексом Марии Магдалины – это попытка растянуть жизнь христианских женщин на дыбе между промискуитетом и целомудрием, между порядочностью в сексуальных отношениях и беспутством. Многие пошли по стопам Марии. Святая Пелагия Блудница и Святая Мария Египетская -два общеизвестных примера. Они, конечно, прошли все это до конца. И я не собираюсь притенять сексуальную жизнь этих женщин, столь превосходно изученную Вирджинией Беррус в книге «Сексуальные жизни святых», или снижать эмоциональный накал христианского повествования, но хочу лишь заострить внимание на очевидном: иногда секс может быть слишком хорош—даже так хорош, что в это не верится. Иногда нагота – это не то, чем она кажется. Иногда секс может подменять другие желания.
Что касается Кассии, у нас есть уникальный исторический источник, который представляют собой три письма, написанных ей Святым Феодором Студитом. Похоже, что уже в подростковом возрасте она активно участвовала в подпольном сопротивлении иконоборчеству, и, по словам Феодора, подвергалась за это физическим пыткам. Другие имеющиеся у нас исторические источники – это ее выдающаяся поэзия. Иными словами, источники той эпохи свидетельствуют о том, что она обладала авторитетом в церкви IX века; она, видимо, была заметной фигурой. И лишь позже люди стали обращать внимание на ее внешность и, наконец, обозначили ее как блудницу. [Если вы начали недоумевать или вам показалось, что вы уже где-то читали это раньше, я признаюсь, что предыдущие предложения я в основном скопировал и вставил из части о Марии Магдалине – так или иначе, эти истории настолько похожи]. Теперь даже та женщина, которая написала текст о женщине, помазавшей Христа, становилась все более красивой и более распутной. Постепенно рассказ о Марии Магдалине (или о ком-то еще?) начали приписывать жизни Кассии. В современном издании Антонии Триполитис гимн Святой и Великой среды Кассии называют «знаменитым покаянным гимном Марии Магдалины»—иными словами, это история раскаявшейся блудницы. И Триполитис также воспроизводит знаменитую историю, в которой ноги императора Феофила сливаются с божественными стопами Христа. Легенда одновременно объединяет собственную тоску Кассии с тоской той женщины из гимна, которая помазала Иисуса, намекая на проникновение императора в келью Кассии и в ее поэзию.Триполитис допускает, что эта история «не похожа на правду». Однако, на самом деле -правда в том, что проникновение уже произошло. Жену-грешницу, помазавшую Христа, веками воспевали коллеги-мужчины Кассии, когда она писала свое произведение. Они рассматривали «жену-грешницу» как блудницу, которая обратила свой эрос, свою чувственную любовь, от других мужчин на Иисуса. Кассия, в свою очередь, не заостряла внимание на эротичности этой традиции, никогда не называя свою героиню заблудшей, но оставляя природу греха женщины доступной для интерпретации. Женщина-грешница Кассии могла быть полна эротических желаний, но в ее поведении нет и малейшего признака проституции или откровенных сексуальных отношений. Никто из коллег-мужчин Кассии и подумать не мог о том, чтобы иметь в виду себя, когда они описывали эротическое желание от первого лица. В то время, как Кассия писала, влекомая притягательной силой комплекса Марии Магдалины.
Я не хочу наталкивать читателя на какие-либо мысли—и не думаю, что это было бы хорошей идеей для режиссеров сериалов и современных авторов, относящихся к более или менее секулярным кругам, но вполне допустимо, что Кассия не отличалась ни привлекательностью, ни интересом к романтическим отношениям. Насколько мы можем судить, меньше всего она хотела бы иметь интимные отношения с членами королевской семьи. Или: это не должно иметь большого значения. Триполитис – не единственный современный рассказчик – ученый или не ученый —который внес свой вклад в подобное восприятие знаменитого гимнографа, позволив жаждущему взгляду, а не плеткам за ее храбрость коснуться ее и запечатлеться в ней. Охваченная комплексом Марии Магдалины, Кассия становится хозяйкой чужих желаний, хотя на самом деле она подчеркивала, что «ненавидит бесстыжих людей, говорящих обо всем напрямую» (из нелитургических ямбических стихов Кассии).
Может быть, в связи со своевременным выпуском записи Cappella Romana снова появилась возможность и «достойно есть» просто назвать Кассию одним из великих поэтов и композиторов Византии, независимо от того, занималась она сексом или нет?
Томас Арентцен – научный сотрудник кафедры лингвистики и филологии Уппсальского университета. Он является лектором (доцентом) со специализацией по истории Церкви в Лундском университете.
Публикации