Папа Франциск на Кипре и в Греции

Массимо Фаджоли (Massimo Faggioli)

Поездка папы на Кипр и в Грецию (2-6 декабря 2021 года) свидетельствовала о проявлении внимания Франциска не только к Средиземноморью, которое также было в центре внимания его первой поездки (Лампедуза, июль 2013 года), но также и к Восточному Православию как спутнику католической Церкви, которая все более испытывает влияние айдентитарной и националистической напряженности в Европе и во всем мире.

Эта поездка имела разные и взаимосвязанные аспекты. Так, в ее экуменическом аспекте уделялось особое внимание Восточным Православным Церквам, следуя курсу ключевого партнерства с 2013 года между Франциском и Вселенским Патриархом Константинопольским, Его Святейшеством Патриархом Варфоломеем. В гуманитарном аспекте Святейший Престол прилагал немалые усилия к тому, чтобы привлечь внимание к многочисленным кризисам на многих фронтах в этом районе, что усугубляло многолетнюю миграцию из Африки в Европу. В последнее десятилетие ухудшение ситуации в области безопасности, социально-экономической и экологической ситуации во многих странах, находящихся в прибрежных зонах западного, центрального и восточного Средиземноморья, сделало mare nostrum узким местом в потоке людей, которые бежали от войн и из несостоявшихся или полу-состоявшихся государств в Африке, на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. Имелся и политический аспект: Франциск, как откровенный противник всяческого национализма и популизма, теперь приезжает в Грецию, родину демократии (хотя и не либеральной и конституционной демократии), чтобы призвать Европу и международное сообщество к выполнению своего морального долга. Наконец, на заднем плане просматривается церковное, внутри-католическое измерение, которое для Франциска всегда должно относиться к тому, что католики делают сверх всего.

Папа Франциск посетил лагерь беженцев на Лесбосе пять с половиной лет назад, 16 апреля 2016 года, и его возвращение на Лесбос в декабре 2021 года помогает нам понять значение того года на мировой религиозной и политической арене, прослеживая быструю последовательность событий: встреча с Патриархом Московским Кириллом в Гаване, Куба; выборы Дутерте на Филиппинах; Всеправославный Собор на Крите; референдум о Брексите; неудачная попытка государственного переворота в Турции; выборы Дональда Трампа после предполагаемого вмешательства российского правительства во время президентской кампании.

На всех этих фронтах ситуация ухудшилась, и Франциск честно, если не резко, говорил об этом в своих выступлениях на Кипре, в Афинах и на Лесбосе.

Что касается экуменического вопроса, то эта поездка подтвердила, что Франциск черпает гораздо больше вдохновения у Православных Церквей и из традиции восточного христианства, чем из протестантской традиции. Но нелиберальный и в то же время неинтегралистский католицизм Бергольо-Франциска поставил его ближе к Православной Церкви меньшинства, подобной той, которую олицетворяет Константинопольский Патриарх, чем к Русской Православной Церкви в режиме путинизма (во время пресс-конференции на борту самолета папа рассказал о работе по подготовке второго саммита с Патриархом Московским Кириллом). В то же время этот визит на Кипр со всей очевидностью показал, что «активный нейтралитет» папства Франциска все чаще подвергает Ватикан риску втянуться не только во внутри-православные споры (Украина), но и в напряженные отношения между Православными Церквами и государственными субъектами (Турция).

В гуманитарной сфере Франциск посмотрел сам и заставил взглянуть нас на тяжелое положение мигрантов и беженцев в Средиземноморье: тех, кто находится в лагерях, и гораздо большего числа других, которые погибли в море. В других частях континента есть новые Лесбосы и новые Лампедузы (на границе Беларуси и Польши, в Ла-Манше, в Сеуте и Мелилье). Гуманитарный аспект перекликается с политическим. Франциск предпочел говорить о новом веке стен на Кипре, который придал стенам множество значений — разделение между различными религиозными, национальными и международными сообществами, о которых шла речь. То, как разделенный Кипр находится в подвешенном состоянии между Европейским союзом и политическими перифериями старого континента, похоже на то, как ряд стран Европы оказывается в неопределенном настоящем и будущем в отношении членства в международном альянсе. История отношений между культурами и религиями соседних стран говорит многое о возможных последствиях того, что одна страна выберет или ее вынудят выбрать ту или иную сторону барьера – не только относительно ЕС, но и НАТО, и выбора между США и Россией (особенно Украиной, Турцией).

Что касается внутри-католического вопроса, Франциск пытается переосмыслить католическую консервативную мантру двадцатилетней давности (в контексте дебатов о Конституции ЕС) по поводу «христианских корней Европы» в стороне от цивилизационного и идентитарного мотива и преобразовать их в новый завет на старом континенте между религиозными традициями и laicitè (хотя и не во французском понимании этой концепции).

Все эти аспекты содержат прямые сигналы для католической аудитории. Когда Франциск говорил об опасности жизни в мире стен, его слова прозвучали как напоминание для международных политических отношений, для католико-православного экуменического диалога, а также для внутри-католических отношений, которые с 2016 года (года публикации Amoris Laetitia) столкнулись с беспрецедентной оппозицией, направленной против самой легитимности понтификата, и сделали нормой разговоры о расколе.

За последние несколько лет Европа и европейский католицизм стали восприимчивы к американским культурным войнам, а Восточное Православие стало частью этого глобального политико-религиозного cause célèbre, происходящего из России и США. Как светские европейцы, так и европейские католики едва ли восприимчивы к призывам Франциска о защите демократии, благоприятной для мигрантов. Уход Меркель с поста канцлера Германии оставляет Франциска в еще большем одиночестве. Этот понтификат продолжает представлять собой Второй Ватиканский собор, экуменический оптимизм в отношении возможного сосуществования различных идентичностей в нейтральном секулярном пространстве. Но это изложение возможного успешного примирения между церквами и конституционной демократией больше не является общепризнанным, даже в Западноевропейском и Американском (северном и южном) католицизме. После падения Берлинской стены и с 1990-х годов Североамериканские и Восточноевропейские Церкви (как католические, так и православные) представляют глобальное христианство и папство с теми эмоциями и учетом недавнего прошлого, которые очень далеки от универсализма 1960-х годов, который все еще воплощает Святейший Престол. У церквей Африки и Азии ситуация еще более сложная.

Поездки Франциска являются попыткой соединить церковную и гражданскую ткань, рискующую разорваться в областях, которые являются ключевыми для самопонимания как католицизма, так и Восточного православия. Франциск делает это таким образом, что кажется, будто этот понтифик пытается построить чересчур длинный мост.

Массимо Фаджоли — профессор теологии и религиоведения в Университете Вилланова.