Преподобный д-р Джон Хрисавгис (John Chryssavgis)
Найдутся немногие, если вообще есть такие, кто готов утверждать, что Патриарха Кирилла, как главу Православной Церкви России (или «Руси», как он любит говорить), можно было бы обвинить в преступлениях против человечности или военных преступлениях за то, что он не предотвратил необоснованную и неоправданную военную агрессию, которая стоила жизни невинным людям только за несколько последних дней. В то же время многие, если не большинство, согласились бы, что президента Путина следует обвинить в таких злодеяниях.
Однако, даже с его грубейшими нарушениями договорного права, Путин никогда не смог бы в одиночку разрушить международный порядок без серьезной поддержки и морального одобрения — молчаливого или явного — сообщника по преступлению. И государство, и церковь мечтают там о большом мире, всеобщей России, «русском мире». Но когда снимают боксерские перчатки и блестящие облачения, каждый использует другого в своих собственных интересах — империализма или ирредентизма; и оба содействуют разделению во все более биполярном мире.
Эдвард Гиббон давно высмеивал это: «Связь между троном и алтарем так тесна, что очень редко можно было увидеть, как знамя церкви развевается на стороне народа». В конечном счете, Церковь для Путина – это только инструмент, только еще одна стрела в его колчане для воссоздания Советского Союза, атеистического государства. Однако, сейчас это происходит под видом христианской теократии, переделанной по образу династии Романовых, двуглавый орел которой заменил советский серп и молот по всей России. Так же, как и Кирилл более чем счастлив помочь в воссоздании мощной церковной машины, связанной с государством и его поддержкой. Здесь нет стирания границ между церковью и государством. В отношении их «солдат» — светских военных и духовных воинов — одному Богу известно за что, как им сказали, они сражаются.
Разумеется, главный вопрос заключается в том, как остальные отреагируют на подобное «11 сентября» для Европы и остального мира. Друзья и коллеги рассматривали геополитические аспекты или религиозные идеологии, поставленные на карту. Не сводя ужасное преступление к академической беседе — социологическая она или церковная, психологическая или геополитическая — я хочу ограничиться личным мнением и опытом. Полагаю, что читатель оценит мое нежелание читать лекции или излагать положение дел в теологии, экклезиологии или каноническом праве, когда вторжение вовсю продолжается.
Как священнослужитель, я никогда в своей жизни не был так потрясен жалкой реакцией руководителей моей Церкви на текущие события нескольких последних лет. В то самое время, когда они суетились с подготовкой проповеди перед Великим постом, связанной с отрывками из Евангелия от Матфея 25 о страшном суде, или проповеди о воздержании от мяса — которое они определяют как животных с позвоночником! — они делали самые анемичные заявления о войне России на Украине, неспособные выйти за пределы призыва к молитве, забывая в то же время, что сам Христос проявлял возмущение по поводу несправедливости.
Я вряд ли был так удивлен, когда совсем недавно они столкнулись с COVID-19, причем их реакция на эту эпидемию варьировалась от откровенной глупости до вопиющей безответственности. Но я не мог не сравнить прохладные заверения в молитвах с реакцией после массовых убийств. И, конечно, я не мог не удивляться, почему епископы, которые с гордостью шествуют в маршах за «право на жизнь», не вышли на улицы за «право на защиту» своих украинских — во многих случаях православных — братьев и сестер. По крайней мере, Папа Франциск вышел из кабинета и сел в свой «Фиат», чтобы лично обратиться к российскому послу. Архиепископ Кентерберийский безоговорочно осудил нападение России на Украину как «большое злодеяние». И Вселенский Патриархат — единственная Православная Церковь вне Украины, которая выступает против неспровоцированных действий России как «нарушения прав человека и жестокого насилия над людьми».
Реальность такова, что Православные Церкви веками катастрофически пренебрегали тем, чтобы учить и вдохновлять свои конгрегации на оказание ими значимого влияния на гражданское общество и его способность противостоять социально-политическим вызовам или неудачам разрушенного государства. Истина состоит в том, что на протяжении большей части истории православные церкви болезненно уступали или упорно покорялись государству, и едва ли были склонны или способны стоять на стороне мирян, которые сталкивались с бессилием Церкви и невежеством государства.
Как трагично, что разоблачать и то, и другое предоставили бесстрашным протестующим в Москве, Санкт-Петербурге и других местах России.
Как американец, я никогда в жизни не был так поражен отказом сторонников от поддержки и критики Путина, который нарушает основные нормы, некогда воспринимаемые как должное. Такое же идеологическое столкновение мировоззрений находит отражение и в нашем собственном внутригосударственном контексте, где основные нормы тоже находятся под угрозой. Тем не менее, восхищение некоторых политологов умной стратегией Путина или достойными идеалами почти беспрецедентно и соперничает только с соответствующим восхищением некоторых православных христиан сильной верой и глубоким благочестием Путина.
Я искренне надеюсь, что мои американские соотечественники не будут зацикливаться на ценах на бензоколонках, за которые администрация прибегает к извинениям перед обществом и которые оппозиция сводит к обвинениям в адрес правительства. Надеюсь, мы узнали из опыта последней европейской войны об опасностях молчания и безразличия, слишком долгого ожидания перед тем, как противостоять Гитлеру. Надеюсь также, что мы узнали, что на карту поставлен мировой порядок — не только свобода Украины, как храбро заявил в видеороликах из Киева президент Украины Зеленский, вопиющий в пустыне.
Путин беззастенчиво нарушил международный порядок, точно так же, как Кирилл грубо проигнорировал церковный порядок, разорвав общение со Вселенским Патриархатом из-за его права дать автокефалию Православной Церкви в Украине, еще один смелый откол Руси Кирилла. Реакция мирового сообщества (включая Соединенные Штаты) определит, будет ли и как будет преобладать закон в долгосрочной перспективе. И реакция религиозной общины (включая Православную Церковь) определит, будут ли и как преобладать любовь и закон в долгосрочной перспективе.
Если вера научила меня чему-то, это тому, что, по большому счету, прогресс возможен и даже неизбежен. С нежеланием или сопротивляясь этому, когда-нибудь Россия будет вынуждена отказаться от своих исторических мечтаний или идеологической судьбы и пойти вместе с остальным миром в двадцать первом веке. Знают ли это православные лидеры, нравится ли им это, мир может на время сделать шаг назад, но он непременно продвинется на много шагов вперед.
История иногда может льстить «умным» злодеям — светским и духовным. Но история никогда не льстит бесстыдным злодеям, которые даже не делают вид, что очаровывают своих избирателей. И если теология научила меня чему-то, это тому, что в широкой перспективе Бога зло никогда не преобладает над добром. Грех никогда не может быть окончательным или вечным словом. Как и чудовищность Путина. Как и, честно говоря, пассивность Кирилла.
Преподобный д-р Джон Хрисавгис — дьякон Греческой православной архиепископии Америки.
Публикации