Священник Богдан Огульчанский, Православная Церковь Украины
Я, Богдан Огульчанский, священник Православной Церкви Украины, пишу этот текст 27 февраля 2022 г., на 4-й день российского массового вторжения. Я не могу знать, что будет через какое-то время, когда этот текст, как мне хотелось бы, будет опубликован. У меня плохая мобильная связь и затруднен выход в интернет. Я много раз в сутки, и днем, и ночью вынужден со своими родными быстро спускаться в укрытие под вой сирены воздушной тревоги. Но я хочу донести правду до читателей, в особенности тех, кто вне Украины, кто не понимает причин нападения России на Украину – почему это происходит? Что не так делала Европа, демократический мир, страны и люди, отстаивающие свободу, достоинства человека и ценность человеческой жизни, что допустили эту ужасную, жестокую бойню в Европе, впервые после 1945 года?
Я пишу, опираясь опыт своих наблюдений на протяжении длительного времени. Во-первых, это мое наблюдение информационного поля, создаваемого Россией, которое было очень мощным в Украине до 2014 года, да и после 2014 г. Россия сохранила немалое влияние. Во-вторых, имея без малого 30-летний опыт священства, в том числе и опыт длительного пребывания в Московском Патриархате, я могу свидетельствовать о том, как на протяжении этого времени менялись риторика и нарратив Русской Церкви. Ее политика, по моему мнению, имеет огромный идеологический вклад в сегодняшнюю трагедию.
В начале 1990-х годов в российском обществе и в среде православных россиян был маленький промежуток времени, когда свобода и достоинство личности воспринимались как главный приоритет. Но для всей истории России такое отношение к человеку и его достоинству – редкое исключение. На протяжении веков миллионы людей были холопами царскими или боярскими, винтиками советской системы, «лагерной пылью» в сталинских лагерях. Будет ошибкой считать, что весь народ противился этому. Как говорила, несколько образно, великая русская поэтесса ХХ столетия Анна Ахматова (по происхождению украинка из Киева), певец скорби этого века, «половина народа была в лагерях, а другая половина их охраняла». И громадное количество таких охранников испытывали сладостное удовольствие от власти над другими, от насилия над слабыми и теми, кто был не согласен с этой системой. Миллионы винтиков такой системы власти, которая формировала мировоззрение с помощью насилия, испытывали радость от возможности просто исполнять приказы. Даже если при этом гибли люди, гибли миллионами. Кто-то ж эти миллионы убивал? И за такие злодейства никто не понес ни моральной, ни юридической ответственности! После распада СССР не было ничего похожего на Нюрнбергский процесс. Бывшие сталинские и брежневские руководители и исполнители службы безопасности до самой смерти получали (и некоторые до сих пор получают) повышенную пенсию, гордились своими орденами и наградами. А ведь среди таких исполнителей были и те, которые отвечают, например, за тяжкие преступления против немецкого народа, когда советская армия вошла в Германию в 1945 г., и насилие испытали миллионы немцев, большей частью невинные женщины. Никто за это наказание не понес.
Итак, российское общество веками принимало насилие и бесправие как свое обычное состояние. Подчиняться власти и жить только жизнью обывателя, попирать свое и чужое достоинство, соглашаться на насилие и с удовольствием его умножать – это способ жизни миллионов россиян. В России многие десятилетия одни из самых высоких в мире уровни убийств и самоубийств (по данным примерно 10-летней давности, когда статистика таких случаев еще отчасти была похожа на правду).
Граждане России, находясь в бесправии и соглашаясь с этим, одновременно привыкли гордиться свои мнимым величием. Воспитание гордости и превосходства над остальным миром – краеугольный камень российской идеологии, на котором она основана на протяжении веков. Огромную роль в таком воспитании сыграло идеология русского православия, о чем я напишу несколько ниже.
Хотя насилие в огромном количестве было в обществе и в советские времена, однако коммунистическая власть декларировала, что советский строй гуманный и человеколюбивый, она хвалилась равноправием народов. После развала СССР, с началом 1990-х годов даже о лицемерной гуманности говорить не приходится. Вопиющим примером этого была первая война с чеченским народом, происходившая в 1994 – 1997 гг. Десятки (если не сотни) тысяч погибших, ужасные и бесчеловечные воинские преступления – это то, что безучастно проглотили и российское общество, и страны, называемые демократическими. В эти годы российская армия стала армией насильников, садистов и убийц. И никто на это не обратил внимание! А ведь из-за такой безучастности, в 1-ю очередь Запада, стали потом возможны Вторая чеченская война, геноцид в Сирии при участии российской армии и убийства мирных жителей Украины на Донбассе, начиная с 2014 г.
После прихода к власти бывшего кегебиста Путина (все убедились, что кегебисты бывшими не бывают) и периода высоких цен на нефть и газ мечта правителя России взять реванш за развал СССР перешла в непреодолимое желание. Мы не психиатры, чтобы лезть в голову Путина и определять, когда его желание восстановить СССР, или даже Российскую империю стало манией параноика. Мы можем лишь констатировать, что его уязвленное самолюбие обрушилось со всей яростью на Украину. Ненависть к Украине проявилась даже не в 2014 году после украинского Майдана, а еще раньше, в 2000-х годах, когда Путин в разговорах с президентом Бушем доказывал, что Украина – это недогосударство и она не имеет право на существование.
Не обсуждая сумасбродства кремлевского старца, мы тем не менее рассмотрим реакцию на него российского общества. Общество оказалось жалким и слабым в сравнении с Левиафаном-государством. Соблазн прислониться к мощи государства, раздутой пропагандой, оказался очень сладким для большей части россиян, особенно после оккупации Крыма. При этом – когда большая часть граждан прозябает почти в нищете в самой богатой нефтью и газом стране мира, общество в целом приняло «завоевание» Крыма как победу России.
Именно после наглого захвата Крыма и желания разделить Украину через агрессию на востоке страны, Путин уверовал в свою полную безнаказанность, так как санкции Запада оказались ничтожными по своему эффекту. И в эти дни мы видим последствия ублажения цивилизованным миром террориста, пожалуй, самого опасного человека на Земле после Гитлера.
Но все же мой текст не только и не столько о государстве России и ее правителе, сколько о ее идеологии, составной и очень важной частью которой стал нарратив, заданный Русской Православной Церковью.
Религиозный эксклюзивизм (сознание собственной исключительности), ощущение себя «Святой Русью», «Третьим Римом, а четвертому не бывать» пребывало в русском религиозном сознании как радикальный консерватизм, но не было мейнстримом ни в XIX, ни в большей части ХХ века. Однако национализм, как замечают многие исследователи, весьма свойственен для православия. Тогда как для небольших по численности народов Восточной Европы и Балкан, укорененных в православие, это направление христианства в XIX – начале ХХ века стало опорой в обретении православными государствами национальной идентичности, в России православие изначально было орудием государства – империи. Русская церковь с радостью поклонялась государю или империи, объявляя власть сакральной, а за это получала привилегии и поддержку. И русский религиозный национализм – это не национализм малой нации, которая хочет сохраниться. Преимущественно это имперский национализм, который стремился к доминированию над всем Востоком (русские генералы, русские епископы и даже простые монахи в XIX и в начале ХХ века считали, что в их руки вот-вот попадет и Константинополь, и Иерусалим). Как показал известный русский философ ХХ века Николай Бердяев (который происходил из Украины), русский коммунизм – это мессианское развитие русского православия, с претензией на мировое господство. И после падения коммунистической власти в 1991 г. имперское знамя с претензией на влияние во всем мире через какое-то время подхватили и властный режим России, и Русская Православная Церковь.
Особенно имперские свойства Русской Церкви стали проявляться с началом правления в ней патриарха Кирилла (2009 год). В разные эпохи, хотя церковь как институция и поклонялась империи, однако в ее организме оставались отдельные фигуры, которые старались исполнять заповеди Христа, а не потворствовать официальной идеологии. Например, в советское время, когда епископы были подчеркнуто лояльны власти, находились отдельные пастыри, которые сохраняли христианскую свободу. Хотя они были далеко от столиц, но им не воспрещалось иметь собственную позицию и опекать людей. Однако патриарх Кирилл из-за своих личных амбиций искоренил любую возможность в церкви иметь публичную позицию, отличную от его собственной. Сам же он в своей властности стал проявлять черты абсолютного монарха в церкви, уподобляясь российскому правителю в государстве. Быстро исчезли любые признаки так называемой «соборности», которой так гордились некоторые религиозные философы, считая соборность достоинством русского религиозного мировоззрения. Даже любое имущество приходов стало по новому уставу церкви считаться имуществом епархии, то есть епископа, который имеет абсолютную власть в епархии. Патр. Кирилл так же имеет абсолютную власть над архиереями и, таким образом, стал абсолютным монархом в своей религиозной империи.
С каждым годом риторика патриарха и его спикеров становилась все жестче, в ней часто присутствовал великодержавный шовинизм. Подчеркнуто демонстрировалась лояльность к российской армии. Военные священники-капелланы стали обязательным атрибутом воинских частей. Когда в 2014 году был оккупирован Крым и началось вторжение России на восток Украины, российские священники демонстрировали поддержку власти, участвуя в победных военных праздниках, хотя Кирилл официально не присутствовал на торжествах.
2014 год и последующие за ним стали испытанием для Русской церкви в Украине (здесь она носит название «Украинская Православная Церковь Московского Патриархата», сокращенно УПЦ МП). Пользуясь своей экономической и информационной мощью, а также поддержкой своего государства, Русская церковь блокировала международное признание Украинской церкви, которая начала действовать со времени независимости (примерно с 1991 г.). Украину в отношениях с церквями разных стран постоянно представляла УПЦ МП, что означало фактически то, что мировое христианство (и мировое православие в частности) было согласно на российский контроль над украинским православием. Этот контроль был сравнительно невелик, пока Предстоятелем УПЦ МП оставался митрополит Владимир (+ 2014), но после его смерти, при новом Предстоятеле Онуфрии УПЦ МП практически потеряла субъектность в своей политике. Фактически ее основным спонсором и «серым кардиналом» стал миллиардер Вадим Новинский, россиянин, получивший украинский паспорт при режиме президента Януковича, который постоянно находится рядом с Онуфрием (а также со вторым по рангу епископом, митрополитом Антонием, которого прочат Онуфрию в преемники).
В начале 2019 года благодаря объединению проукраинской части православных епископов Украины, а также дипломатическим усилиям администрации президента Порошенко, обновленная Украинская церковь (с названием Православная Церковь Украины, ПЦУ) была признана как автокефальная церковь Константинопольским патриархатом и значительной частью мирового православия. Это событие вызвало не только истерическую реакцию Московского Патриархата, разрыв с Константинополем и остальными церквями, признавшими ПЦУ, но и злость и раздражение президента России. Как реакция на провозглашение ПЦУ он собрал заседание Совета Безопасности России, на котором это событие (признание автокефалии Украинской церкви) было приравнено к угрозе национальной безопасности. Подтвердились когда-то сказанные Путиным слова: залогом независимости (так он назвал свою империю) России являются ядерное оружие и Русская церковь (подразумевая при этом, что украинское православие является частью русского). Тем самым он признал, что именно российское православие в его наиболее бескомпромиссном, эксклюзивном виде, с высокомерием и нетерпимостью к другим видам христианства, является опорой его идеологии высокомерного и ненавистнического отношения к другим государствам и народам. И Украина, которая показывает возможность другой жизни и другого православия, является основным источником неутихающей ярости – она не хочет покоряться!
Патриарх Кирилл и другие иерархи Русской церкви молчали последнее десятилетие, когда в России попиралось достоинство и свободы, когда убивали противников власти, когда творился геноцид – в Чечне, Сирии и на Донбассе. Более того, многие священники одобряли имперский шовинизм и насилие.
Заканчиваю этот текст такими выводами.
Я верю, что Украина победит, потому что дух сильнее железа, а достоинство и любовь к свободе сильнее ненависти и злобы.
Но возможность победы без массовых жертв населения очень зависит от действенной помощи цивилизованного мира. Эта помощь должна быть быстрой, точной и мощной. Нет времени на медленное, постепенное усиление санкций для России.
Эта помощь должна быть в первую очередь военной. Потому что мировое зло склоняется только перед реальной силой. Но эта сила должна быть также мудрой и последовательной – чтобы сорвавшийся сумасшедший не уничтожил мир.
Эта помощь должна быть также экономической и гуманитарной. Потому что в ближайшие дни в Украине разразится огромный гуманитарный кризис. Разорваны коммуникации и пути доставки товаров, в частности пищи и медикаментов. Оккупанты уничтожают дороги, разрушают школы и больницы, не дают возможности врачам помогать людям.
Как сигнал надежды – страны Европы должны принять совместное решение о ближайшем принятии Украины в Европейское сообщество.
Христиане Европы и люди доброй воли! Помогите нам! Если вы – в своих основах христианская цивилизация.
Публикации