Шон Гриффин (Sean Griffin)
Кремлеология снова на слуху. Мыслители и эксперты всех мастей и по всему миру вновь пытаются раскрыть тайные мотивы и экзотические идеологии российской политической элиты. Только на этот раз, в отличие от времен советского атеизма, дымовые сигналы, исходящие из Кремля, все больше соединяются с ладаном, поднимающимся из луковичных церквей Москвы. На самом деле, по мнению некоторых обозревателей, одним из главных идеологов вторжения в Украину является не кто иной, как Патриарх Московский Кирилл (Гундяев), лидер Русской православной церкви.
Один из недавних заголовков отражает суть этого утверждения: «Русский мир — это гражданская религия, стоящая за войной Путина». Журналисты — не единственные, кто делают подобные заявления. 13 марта 2022 года группа выдающихся православных богословов написала, что «Путин и Патриарх Кирилл использовали идеологию “русского мира” в качестве основного оправдания для вторжения». Эти ученые были правы, объявив эту идеологию неоимпериалистической, и они были правы, когда изобличили ее разъедающую ересь в современной православной церкви. Но, на мой взгляд, они ошибались, провозглашая ее в качестве движущей идеологии вторжения в Украину. Реальная идеология вторжения — и реальная гражданская религия постсоветской России — это путинский культ «Великой Победы».
Концепция «русского мира» возникла не в церковных кругах. Она была придумана в конце 1990-х годов группой мыслителей, связанных с Глебом Павловским, известным российским политтехнологом ельцинского периода. Путин впервые использовал это понятие в своей речи в 2001 году, и постепенно оно стало центральным элементом усилий его режима в области дипломатии «мягкой силы» на постсоветском политическом пространстве. По своей сути эта идеология является реваншистской и носит реставрационистский характер. Она пытается оправдать право России на вмешательство в дела соседних государств, основываясь на присутствии там русскоязычных и этнических русских меньшинств. Она также утверждает, что Россия является уникальной и независимой цивилизацией, не являющейся ни полностью европейской, ни азиатской, и что эта цивилизация по своей природе глубоко социально консервативна.
Патриарх Кирилл давно поддерживает идеалы «русского мира» и в течение многих лет активно продвигает фонд «Русский мир», созданный Владимиром Путиным в 2007 году. Но Кирилл не был создателем этой идеологии, даже если он с готовностью согласился распространять ее идеи. Скорее всего, у русского патриарха был другой, родственный идеологический проект — тот, который родился из его опыта работы церковным дипломатом в бурные годы после распада Советского Союза.
В 1989 году Кирилл был назначен главой Отдела внешних церковных связей Русской православной церкви. В течение следующих двух десятилетий его главной миссией было не допустить создания канонически автокефальной церкви в Украине. Эта задача становилась все более проблематичной после Оранжевой революции 2004-2005 годов, и именно в это время церковнослужитель начал рьяно пропагандировать обновленную версию очень старой идеологии — идеологии «Святой Руси».
По словам Кирилла, современные национальные государства Украина, Беларусь и Россия принадлежали к одной церкви и одной цивилизации по одной фундаментальной причине: потому что все они вышли из одной и той же «Киевской купели» в конце десятого века. Европейская Украина была просто невозможна, проповедовал Кирилл, потому что восточнославянские народы были братьями единой духовной семьи, родившейся на берегу Днепра в 988 году. Киев был матерью этой семьи, князь Владимир Великий был отцом, а братья оставались братьями, даже если они ссорились, или если один из них хотел покинуть отчий дом.
Во время третьего и четвертого президентских сроков Путина идеологические границы, разделяющие «русский мир» и «Святую Русь», начали стираться. Патриарх Кирилл иногда говорил о «русском мире», а Путин иногда ссылался на народы «Святой Руси». Шли годы, и их риторика, направленная против секуляризма, американской гегемонии и безбожной Европы часто казалась цитатой из одного и того же мракобесного молитвенника. Хотя эти две идеологии часто пересекались, на мой взгляд, они, тем не менее, оставались отдельными пропагандистскими проектами. Постсоветские республики Средней Азии, например, были главной мишенью идеологии «русского мира», но в представлении Кирилла о «Святой Руси» им было отведено незначительное место.
Однако общим для этих двух идеологий в конечном итоге стал их крах. Понятие «русский мир» является переводомсловосочетания Russian World. В русском языке слово«мир» имеет двойное значение. Это может означать «мир» как world, или «мир» как peace. В тот момент, когда российские танки вошли в Украину, в самое сердце Святой Руси, возможность существования «русского мира» была разрушена навсегда. Вот почему Путин и Кирилл ни разу публично не произнесли словосочетание «русский мир» ни в ходе подготовки к вторжению, ни в последующие недели.
«Русский мир» — это геополитический инструмент «мягкой силы», предназначенный для завоевания сердец и умов в мирное время. Война требует другого вида пропаганды — продукта более зловещего и эффективного, — и Московский Патриархат был хорошо подготовлен к выполнению этих идеологических требований. На протяжении десятилетий Кирилл поддерживал тесные связи с российскими Вооруженными силами. В январе 1992 года, всего через две недели после распада СССР, он выступил с речью перед 5000 высокопоставленными офицерами бывшей Красной Армии, во время которой предположил, что православие может вдохновить патриотизм и заполнить идеологическую пустоту марксизма-ленинизма.
Эти в прошлом советские, и еще недавно приверженцы атеистических взглядов военные были, очевидно, убеждены тем, что они услышали. В течение следующих трех десятилетий православные священнослужители стали повсеместно присутствовать на крупных военных церемониях. Они освятили святой водой ядерные бомбы, истребители и танки. Они учили русских солдат тому, что смерть на поле боя может быть формой мученичества, гарантируя им билет в рай.
В тот же период Путин и его команда также начали сакрализовать память о Второй мировой войне, или «Великой Отечественной войне», как ее называют в России. Законодатели реабилитировали образ Сталина как великого генералиссимуса победы и приняли законы, запрещающие «фальсификацию» официального военного нарратива Кремля. Между тем военные парады, ежегодно проводимые 9 мая, в День Победы, становились все более триумфальными и масштабными. Пропаганда, связанная с Днем Победы, начинала визуально доминировать в российских городах за недели и месяцы до самой даты. Например, к празднованию 75-летия Победы в 2020 году гигантские рекламные щиты в Москве рекламировали «Нашу Победу», а люди рисовали на своих автомобилях патриотические лозунги, такие как «Вперед, на Берлин!» и «1945 год — можем повторить».
Эти процессы не остались незамеченными для Патриарха Кирилла и его ближайшего окружения. В 2020 году он освятил новую церковь на окраине Москвы, известную как Главный храм Вооружённых сил Российской Федерации. Храм посвящен «Великой Победе» Советского Союза над нацистской Германией, а его интерьер от пола до потолка покрыт грандиозными мозаиками, выполненными в стиле советского социалистического реализма, изображающими великие военные победы России. Здесь можно найти образы средневековых воинов, русской императорской кавалерии и «маленьких зеленых человечков», которые аннексировали Крым в 2014 году.
Однако большинство мозаик изображают в высшей степени романтизированные сцены советской славы на полях сражений Второй мировой войны. Эффект усиливают гигантские витражные окна храма, на которых с гордостью изображены культовые советские пропагандистские символы, такие как пятиконечная красная звезда, а также серп и молот. Одним словом, на стенах новой военной святыни христианское православие сливается с атеистическим коммунизмом — крест сливается с серпом и молотом — для того, чтобы поведать о триумфальной истории России как святого народа (и святого воинства) Божьего.
Именно на эту идеологию священной войны, а не на концепцию «русского мира», преимущественно опирались российские лидеры, говоря о вторжении в Украину. В своих выступлениях 21 и 24 февраля Путин около десятка раз упомянул нацистов и неонацистов, а также напомнил о «святых жертвах», принесенных советским народом «на алтарь победы» во Второй мировой войне. Более того, в день начала вторжения путинские войска вступили в бой в форме, призванной вызвать воспоминания о Великой Победе, и некоторые эксперты даже предположили, что маршруты вторжения были специально проложены так, чтобы российские солдаты могли буквально следовать по стопам своих советских предшественников, которые сражались с нацистами. Тем временем, вдали от поля боя, россияне получали постоянную порцию героических фильмов о Второй мировой войне, которые шли в течение всего дня по контролируемым государством российским телеканалам.
Как и следовало ожидать, многие патриотически настроенные священнослужители Русской православной церкви поддержали нарратив Кремля о священной войне. «Сегодня на землях Святой Руси… вооруженный конфликт происходит между русским народом и коллективным Гитлером и врагами Святого Православия!», — сказал отец Игорь Пашменов своей пастве через семь дней после начала вторжения. Подобным образом отец Алексий Касатиков использовал песню из советского военного фильма, чтобы описать кампанию. «Если это будет необходимо, мы можем повторить!» — заявил он, намекая на Вторую мировую войну. «И теперь мы делаем это снова! Наша страна закончила войну в 1945 году, и мы закончим ее еще раз сегодня!»
Эти примеры не являются чем-то из ряда вон выходящим. Согласно политике памяти, проповедуемой в настоящее время как политическими деятелями, так и священниками, российские солдаты борются за экзистенциальное выживание Родины точно так же, как их советские предки боролись против гитлеровского вторжения. Только на этот раз Киев — это новый Берлин, режим Зеленского и НАТО — новые нацисты, а вся страна ведет священную войну против безбожных агрессоров с Запада. Это не что иное, как вторая «Великая Отечественная война».
Однако есть один видный деятель, которая в последние недели не упоминал о Второй мировой войне — Патриарх Кирилл. В своей проповеди в начале марта в поддержку вторжения глава церкви упомянул несколько других российских военных кампаний, но ничего не сказал о Великой Отечественной войне. Почему патриарх приложил столько усилий, чтобы избежать упоминания о культе войны, который он сам помог создать и освятить?
Один из возможных вариантов заключается в том, что Кирилл никогда не предполагал, что культ будет развязан на его собственной канонической территории. Как мы уже убедились, на протяжении своей церковной карьеры Кирилл создал и занимался развитием двух любимых идеологических проектов. В 2022 году один из этих проектов предал другой: святая армия России вторглась на Святую Русь. Бомбы, благословленные русскими православными священниками, были сброшены с военных самолетов, благословленных русскими православными священниками, и эти бомбы упали на дома и церкви прихожан Кирилла. За какие-то пару недель вторжение, вероятно, уничтожило все, что Московский патриархат пытался сохранить в постсоветской Украине на протяжении более чем трех десятилетий. Поэтому война для Кирилла — катастрофа, а не святой триумф, и его затруднительное положение не может не вызывать в памяти слова девятого Псалма: «В делах рук своих увяз грешник».
Шон Гриффин — научный сотрудник Хельсинкской коллегии перспективных исследований Хельсинкского университета.
Публикации