Я приехал в Волос на день раньше, чтобы моя семья могла устроиться в нашем Airbnb, и сразу же почувствовал некоторую неуверенность относительно предстоящих дней. Будучи приходским священником Православной Церкви в Америке, пастором и проповедником в «домашней» манере на протяжении более 30 лет, я привык полагаться на доступную базовую образованность для выполнения своей работы. Но перспектива четырехдневного академического собрания с участием 330 докладчиков оставляла у меня двойственное отношение к предстоящему потоку знаний, сомнения в моей способности усвоить хотя бы часть из них и некоторый скепсис по поводу актуальности этих знаний для моей собственной церковной жизни.
Общецерковные и епархиальные собрания, по моему опыту, представляют собой смесь скучного, но необходимого институционального домоводства, смешанного с периодическими призывами «выйти на стены крепости» для защиты или же для нападения на предполагаемых антагонистов нашей идентичности, получившей православное крещение. Это придает силы поместным церквям, даже если я думаю, что при этом возникает пренебрежение мудростью литургии и Писания. Но когда очаровательный центр маленького портового города заполнился прибывающими иерархами и их фланирующими свитами, а рясы и пестрые одежды делегатов от мирян и духовенства привнесли неуловимую энергию и атмосферу на набережную, у меня возникло ощущение, что Церковь собирается на работу.
Для меня в этом была и ностальгическая нота: принимающей стороной конференции был митрополит Игнатий. Когда я был студентом-богословом в Афинах в 1980-х годах, я работал переводчиком на международных молодежных встречах Синдесмоса в Греции. И я особо запомнил энергичного — в то время еще отца Игнатия — среди православных участников. Он снова здесь: теперь уже митрополит Димитрий среди иерархов поместных Церквей участвует в соборном служении. Именно благодаря его замыслу возникла принимающая конференцию организации — Волосская богословская академия. Поддержка конференции IOTA с ее стороны подтверждает харизму молодого о. Игнатия и ценность нашего вклада в профессиональные церковные организации, в наши дискуссии и в библейскую силу «собирания в одном месте».
Тень войны в Украине неизбежно нависла над нашей работой еще до ее начала, что вызвало повышенное чувство тревоги и в то же время благодарности за то, что воплощенное собрание служителей Церкви вообще состоялось, как бы ни поредели его ряды из-за глубоких разделений, опустошающих Церковь в целом. Все внезапно наполнилось силой, надеждой и благословением еще до того, как началось.
Я предлагаю ниже субъективную прямую трансляцию некоторых событий (это лишь малая часть того, что, возможно, испытали другие): панельная дискуссия библеистов (копт, преподающий в Сиднее; американец, преподающий в Нью-Йорке; русский, преподающий в Тюбингене; и ливанец, преподающий в Баламанде) — все они представили блестящие доклады об аспектах Писания в рамках его собственной исторической роли, и это дает любому приходскому проповеднику большую пищу для размышлений. Женщины-ученые (монашествующие и мирянки) присутствуют на конференции повсюду, и часто занимают лидирующие позиции. Состоялась непростая сессия по филетизму как таковому, где, как мне кажется, отсылка должна быть к «Русскому миру»; но слово «филетизм» присутствовало в докладах с самой церемонии открытия. И поскольку мы православные, это ярлык никогда не лишен определенной иронии, независимо от того, кто его использует. По крайней мере, мое ощущение этой иронии неожиданно подтверждается, когда ученый-священник (украинец, преподающий в Швеции) нарушает стройность дискуссии по этой теме и обращает внимание всех на то, что можно назвать признанием, которое он делает от имени всего зала: филетизм присущ всем православным. Его утверждение бьет в самое сердце и позволяет участникам дискуссии признать совершенно другой уровень катастрофического вреда, принесенного во имя религиозной идеологии, для которого ярлык «филетизм» явно не подходит.
В другом месте греческий ученый (преподающий в Великобритании) говорит о культе преподобного Паисия в контексте греческой политической/религиозной идеологии так, что это может быть полезно для Церкви в любом контексте. Сессия, посвященная диалогу между католиками и православными, отмечена теплым участием католических ученых, которое встречает ответную самокритику со стороны некоторых православных (кто раньше знал, что управляющий директор Ассоциации христианских церквей Баварии был православным греческим ученым-мирянином с глубоким церковным самосознанием?). На одном из пленарных заседаний кто-то из аудитории бросает вопрос греческому ученому (который работает в Совете европейских церквей в Брюсселе) об американских бомбардировках Белграда, и она язвительно отвечает на него: «Спасибо за ваш опасный вопрос», после чего следует анализ состояния миротворчества среди православных церквей на Балканах, основанный на фактических данных. В другом месте голландский священник (ректор и ученый) рассказывает о том, что все восточные и восточно-православные Церкви Нидерландов были вынуждены избрать единого представителя для переговоров с государством об использовании значительных ресурсов, предоставляемым религиозным органищзациям, потому, что государство не может вести доверительные переговоры с каждой юрисдикцией по отдельности.
Любая из этих тем приводит к новым вопросам, новым разговорам. В целом, дискуссии были оживленные, убеждения различные, чувство дисциплины всеобщее.
Как отрадно ощущать на конференции растущее чувство того, что Церковь находится в согласии с самой собой. И священнослужители, и светские ученые на каждой сессии показывают нечто библейское в своей академической сдержанности — то, что не часто встречается в современной проповеди, насколько я знаю, и часто отвергается как неуместное (или даже неискреннее) сословием проповедников. Это похоже на почти апостольскую добродетель, на Павлово «подчинение друг другу». Академический метод как акт сдержанности и совести. Трезвость и бдительность. Акт веры.
Публикации