Между 850 и 859 годами в Кордобе случилось нечто неожиданное — 48 христиан были осуждены на казнь. Современные церковные историки обычно называют их “добровольными мучениками”, так как почти все они по своей воле предстали перед мусульманской властью, исповедуя себя христианами и обличая ислам, а также Магомета как лжепророка. Основной исторический источник, свидетельствующий об этих событиях — труды Евлогия, священника из Кордобы. Он был избран епископом города, но не был посвящен в сан, так как был казнен, скрывая в своем доме девушку Леокрицию, которая обратилась в христианство из ислама. Это давало властям законные основания казнить обоих.
Различные исследования, посвященные “добровольным мученикам, предлагают различные объяснения внезапного массового неповиновения.[1] Сейчас мы воздержимся от анализа, а вместо этого постараемся увидеть, что есть в этой истории может быть актуальным сегодня.
Было бы легко предположить, что их мученичество стало результатом столкновения между христианской общиной и мусульманскими властями. Однако это будет правдой лишь отчасти. Не менее важно, что оно было проявлением разделений внутри христианской общины. Если для Евлогия и тех, был с ним в единомыслии, эти мученики были настоящими святыми, то для других, включая епископа Рекафреда, они были экстремистами и провокаторами, угрожающими и без того хрупкому равновесию, в котором находилась христианская община в мусульманском государстве. По их мнению, страдания мучеников было следствием их гордости и тщеславия. Противников движения мучеников уже приспособились к жизни в мусульманском окружении и у них было три аргумента, которыми они пытались обесценить “добровольное мученичество”.
Во-первых, мученичество нельзя признать истинным, так как это было мученичеством без язычества. Ислам не требовал языческих жертвоприношений, принятых в греко-римской культуре, и христианам, как “людям книги”, было выделено пространство, пусть ограниченное и стеснённое, внутри мусульманского общества.
Во-вторых, это было мученичество без гонений. Никто не препятствовал христианам участвовать в богослужениях, никто их не принуждал к участию в нехристианском культе. Кроме того, когда предполагаемых мучеников казнили, их не мучали изощренными пытками.
В-третьих, это было мученичество без чудес. В глазах оппонентов Евлогия, мученичество должно следовать литературному канону страстей (passio), который, в свою очередь, предполагает непосредственное божественное вмешательство, помогая мученикам сверхъестественным образом претерпеть страдания, и являя чудесные знамения свидетелям этого события.
Таким образом, когда Евлогий писал свой основной труд Memoriale sanctorum (Памятная книга святых)[2], этот трактат был не просто описанием, а апологией “добровольного мученичества”. В первой части этого произведения, как и в Liber Apologeticus Martyrum (Апология мучеников), он дает развернутый ответ на распространенные обвинения, предъявляемые мученикам.
Для Евлогия никакое другое откровение после Евангелия было невозможно. Следовательно, Мухаммед был еретиком и лжепророком par excellence. Таким образом, ислам не лучше, а хуже язычества.
Что касается гонений, Евлогий был скор на поиск примеров древних мучеников, начиная с апостола Павла, которые сами искали мученического венца. Унижение, высмеивание, ненависть, повышенное налогообложение, разрушение церквей (знаменитая мечеть в Кордобе была построена на месте храма святого Викентия) — все это для Евлогия представляло картину гонений, которые были абсолютно реальными. Что касается механизмов и инструментов казни, то Евлогий был к ним абсолютно безразличен, если речь шла о христианах, которых казнили за исповедание их веры.
Отсутствие чудес для Евлогия было признаком ущербности общины, а не самих мучеников, так как видимые чудеса выражают веру тех, кто их наблюдает. Кроме того, к этому времени пора чудес прошла, для христиан они уже не были нужны. Когда приближается конец видимого мира, вера должна созидаться внутренним трудом, а не сверхъестественными знамениями.
Время показало правоту Евлогия: все эти мученики почитаются как святые Католической церковью. Их имена также включены в месяцеслов древних святых Испании и Португалии, которые почитаются православными людьми в обеих странах. В храме Сан-Педро в Кордобе пребывают мощи некоторых их них. Мощам святых Евлогия и Леокриции можно поклониться в Cámara Santa (“Святой часовне”) в кафедральном соборе Овьедо.
Примеры, когда в Церкви вновь возникают те же противоречия, что и в Кордобе в IX веке, не единичны. Так случается, когда часть Церкви, сколь угодно значимая, считает, что гонений нет, или не желает их признавать, а в то же самое время другая часть, сколь угодное малая, уверена в том, что гонения есть, даже если не все христианское сообщество гонимо.
Например, мы можем вспомнить, как в 1965 году в Советском Союзе два священника Русской Православной Церкви о. Глеб Якунин и о. Николай Эшлиман направили открытое письмо Патриарху Алексию (Симанскому). Копии письма были направлены епархиальным преосвященным, а также представителям светской власти. Темой письма были именно гонения, которым Церковь подвергалась в советскую эпоху. Некоторые епископы поддержали это письмо, но институциональная Церковь в целом была не готова открыто признать гонения, которым она подвергалась на том момент более полувека, и о которых знали все как в СССР, так и за рубежом. В результате оба священника были запрещены в служение в 1966 году “за вредную для Церкви и соблазнительную деятельность”. О. Глеб был восстановлен в служении лишь в 1987 году.
Мы можем задать тот же вопрос и сегодня: гонима ли Церковь в Беларуси, в Украине или в России сегодня? Очевидно, что власти этих стран ответят на этот вопрос отрицательно. Если же говорить о Церквах этих трех стран, то лишь Украинская Православная Церковь под омофором митрополита Онуфрия готова публично признать дискриминацию и ограничения прав православных христиан, избегая, однако, слова гонения. Портал “Христиане против войны” представляет впечатляющий список клириков и мирян из России и Беларуси, которые были преследуемы религиозными и светскими властями за их антивоенную позицию или поддержку Украины в ее сопротивлении агрессии. Хотя для всех этих людей их позиция мотивирована их верой, государственная власть рассматривает их взгляды как политические протесты. Власть с радостью принимает только те политические заявления со стороны клириков и мирян, которые выражают поддержку официальной политике этих стран.
Согласно Джейн Эллис, известный профессор Московской Духовной Академии Алексей Осипов свидетельствовал против о. Глеба Якунина на суде в 1980 году[3]. Недавно в одном из многочисленных интервью ему задали вопрос о книге «Кесарю кесарево? Должен ли христианин быть патриотом?». По мнению профессора, сама постановка подобного вопроса — это “дьявольская вещь”. Если государство позволяет совершать христианский культ, христианин должен быть целиком и полностью предан государству. Эта позиция хорошо объясняет, почему Русская Православная Церковь в разных юрисдикциях показала себя лояльной двум страшным диктатурам XX века.
Пока мы не научимся задавать “дьявольские вопросы” в поисках ответов, у нас мало надежды выбраться из ловушки, которую многие христиане считают теперь родным домом.
[1] Можно начать с трудов Wolf, K.B. Christian Martyrs in Muslim Spain. Cambridge University Press, 1988 и Coope, J.A. The Martyrs of Cordoba: Community and Family Conflict in an Age of Mass Conversion. University of Nebraska Press, 1995.
[2] Mater Hispania: христианство в Испании в I тысячелетии. Cост. протоиерей Андрей Кордочкин. Алетейя, 2018. с. 425-512.
[3] Ellis, J. The Russian Orthodox Church: a contemporary history. Indiana University Press, 1986. P. 439.
Публикации