После того, как 5 июля перед парламентом Грузии вместо флага Европы установили металлический крест, я собиралась написать только об амбивалентности этого креста, но события приняли ужасающий оборот.
В социальных сетях и СМИ всего мира широко освещали события, которые произошли в дни гей-парада, особенно в последний день, когда организаторы Парада решили избежать столкновений и 5-го июля отменили Марш достоинства. Это решение явилось результатом беспрецедентной агрессии, направленной в тот день против журналистов и представителей средств массовой информации. Журналисты сообщали о демонстрации протеста против Парада, организованной антизападными, т. е., российскими про-путинскими силами, которые активно поддерживает Православная Церковь Грузии [1]. Молодого оператора одного из оппозиционных телеканалов, Лексо Лашкараву, жестоко избитого и травмированного, 11 июля обнаружили мертвым у него дома. Таким образом, мои первоначальное планы омрачила трагедия гибели человека.
Александра Селласси Антохин (Alexandra Sellassie Antohin)
После начала военных действий в ноябре 2020 года между федеральными и региональными силами в Тыграе, северном штате Эфиопии, граничащем с Эритреей, две основных стороны кризиса были не в ладах друг с другом. Существует вооруженный конфликт и его огромные человеческие потери и травмы, и есть сообщения об этом конфликте. Я рассматривала аргументы и того, и другого со стороны эфиопов, находящихся за пределами Эфиопии — главный подход, при котором уделяется основное внимание тому, кто виноват, чьи интересы поддерживает отчетность, и тщательному изучению масштабов и последствий гуманитарных условий на местах. Репортажи об этой истории в основном посвящены неоспоримому факту – тому, что люди страдают и умирают, и обходят стороной суть проблемы: мы наблюдаем за страной, находящейся в состоянии войны с самой собой.
Как американка с эфиопскими корнями, я временами чувствовала себя умственно и эмоционально парализованной. Это сложная история политической фрагментации, на первый взгляд, с бесконечными конкурирующими повествованиями, основанными на разрозненной информации. Я зашла в личный тупик, когда дать связную интерпретацию и анализ представлялось невозможным. Недавние новости о прекращении огня дают лишь временное облегчение невинным и уязвимым и больше пищи для противоречивых рассказов, которые мешают ясно обдумать этот конфликт.
Поправки 2020 года к Конституции России предсказывают все более возрастающую внешнеполитическую роль Русской Православной Церкви—Московского Патриархата (РПЦ). Конституционное закрепление избирательного понимания Кремлем государственного суверенитета и невмешательства; санкционированное государством представление об исторической правде; решительная защита прав соотечественников за рубежом и распространение традиционных ценностей – все это используется в тех областях, где Церковь неуклонно защищает российскую цивилизацию как глобальный противовес «ультра-либерализму Запада». Столкнувшись с этой развивающейся реальностью, те, кто определяют политику, должны подвергнуть переоценке характер и сущность своих взаимодействий с руководством Церкви и принять меры для более тщательного исследования деятельности РПЦ в рамках своих соответствующих юрисдикций.
На протяжении всей своей постсоветской истории дипломатия РПЦ подтверждала неизменную приверженность Кремлю, который отдавал предпочтение многополярному мировому устройству. Почти два десятилетия назад тогдашний митрополит Кирилл утверждал, что: «Православие в международной политике [может способствовать] построению многополярного мира». Сегодня Церковь, основываясь на этом мировоззрении, отвергает решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) и других правозащитных органов как чуждые и вредящие суверенитету России.
*Пожалуйста, обратите внимание на то, что это эссе было написано за два дня до сообщения о повторном захвате региональной столицы Мекеле Силами обороны Тыграя, что привело к тому, что федеральное правительство объявило о прекращении огня.
4 ноября 2020 года федеральное правительство Эфиопии начало военную операцию в районе Тыграй на севере Эфиопии. За восемь месяцев непрекращающегося конфликта, в котором участвуют Народно-освободительный фронт Тыграя/Силы обороны Тыграя, с одной стороны, и федеральная армия Эфиопии, которую поддерживают Силы обороны Эритреи, с другой, появилось множество сообщений о неизбирательных артиллерийских обстрелах жилых районов и гражданских лиц; систематических изнасилованиях женщин и девочек; запугивании, преследовании и тюремном заключении этнических тыграев; а также разграблении и уничтожении имущества, больниц, объектов и сокровищ религиозного назначения федеральными и союзническими воинственными элементами. Гуманитарные организации регулярно сообщают о том, что в Тыграе возникает искусственно созданный голод из-за ограничений сельскохозяйственной деятельности и систематического разграбления сельскохозяйственных материалов федеральными и эритрейскими солдатами. В июньском докладе кризисной группы ACAPS («Кризис в Тыграе – влияние конфликта на продовольственную безопасность, сельское хозяйство и средства существования») отмечается, что регион в настоящее время отнесен к фазе 4 IPC , что означает, что он сталкивается с чрезвычайными ситуациями, при этом 350 000 человек находятся в состоянии катастрофы (фаза 5 IPC ). Более того, с начала конфликта сотни тысяч людей покинули свои общины в поисках убежища в региональной столице Мекеле или лагерях в прилегающих регионах и на границе с Суданом, причем, некоторые деревни/города полностью опустели. В апреле 2021 года международная гуманитарная организация CARE сообщила, что конфликт привел к перемещению «более 417 152 человек, преимущественно женщин и детей» («Быстрый гендерный анализ конфликта в Тыграе»).
Нынешняя ситуация является лично для меня мучительной, поскольку раньше я проводила в Тыграе долгосрочные антропологические исследования, и с 2016 года я работаю над тем, чтобы разобраться в опыте местных общин в отношении насилия в семье и помочь в решении этой проблемы в местных религиозно-культурных рамках преимущественно православного населения тавахдо в Тыграе. В ноябре 2020 года я переехала в Эфиопию, намереваясь вернуться в город Аксум в Тыграе, чтобы провести пилотные мероприятия, работая с духовенством и заинтересованными светскими сторонами и поставщиками в близлежащих деревнях. Война вспыхнула как раз в то время, когда мы готовились начать проект, она прервала все наши связи с учреждениями-партнерами в Мекеле и Аксуме и не позволяла узнать об условиях жизни наших коллег и местных сообществ (с тех пор связь была частично восстановлена).
Об этом конфликте много написано, и из-за этнической напряженности и разногласий, лежащих в его основе, вокруг него возникали противоречивые трактовки событий. В этом эссе я не заинтересована в том, чтобы подтвердить какую-то трактовку, но скорее хочу поделиться своим личным пониманием конфликта и гуманитарного кризиса, как они видятся там, где я сейчас нахожусь, в Аддис-Абебе, и по сообщениям моих коллег в Тыграе, чтобы подчеркнуть необходимость срочных и определенных откликов на них.
